Сердце клоуна

Он был детским клоуном. Одним из лучших. Собирал огромные залы зрителей. Его появления на арене ждали и взрослые, и дети, предвкушая соприкосновение с большим и ярким талантом. Билеты на представления нужно было бронировать за полгода.
Но по счастливой случайности мы с дочкой попали на одно из его представлений, причем билеты нам достались в первый ряд.
Я с любопытством разглядывала счастливчиков, сидящих рядом с нами.
Справа сидел мальчик лет семи. Он вел себя необычно для ребенка такого возраста. И я краешком глаза наблюдала за ним.
И где же я его встречала…? До чего же знаком рисунок на его шапочке.
Вдруг арену цирка осветил яркий свет прожекторов, загремели фанфары. Дети вскочили со своих мест и звук аплодисментов наполнил все пространство до самого купола. Это он! Наш герой! Клоун века! У меня захватывало дух от предвкушения чуда!

Клоун, а вернее артист, мгновенно перевоплощался: из веселого – в грустного и обратно. Походка, жесты, шутки – все вызывало восторг. Зал то затихал, то взрывался от смеха.
Я еще раз взглянула на мальчика. Он сидел спокойно, не смеялся и не хлопал в ладоши. Только не отрывая глаз, серьезным взглядом следил за каждым движением клоуна.
– Это мой папа, – сказал мальчик, повернувшись в мою сторону. И продолжил смотреть представление.
Только сейчас я узнала его! Мальчика из палаты 123…
(Я работаю медсестрой в городской больнице, в детском онкологическом отделении).
По прогнозам врачей ему оставалось… полгода, а то и меньше.
Его выписали на несколько дней домой. Так делают со всеми неизлечимо больными, чтоб в семье они передохнули немного от врачей и от лечения.
Представление подошло к концу. Мы не спешили, ждали, пока все разойдутся. Я увидела, что к нам приближается тот самый мужчина, который приводил мальчика в процедурную. Он катил к ребенку инвалидное кресло. Подошел, наклонился, поднял его на руки и осторожно посадил на сидение.

Без парика, грима и клоунского костюма в нем совершенно невозможно было узнать яркого, искрящегося веселым талантом, гениального артиста.
Он повернулся ко мне, поздоровался и в полголоса сказал: «Это было мое последнее представление. Нужно заботиться о сыне. Вы же понимаете, как это…» – и направился к выходу.
– Последнее?! Вся радость куда-то улетучилась.

Наступил понедельник – день моего дежурства в процедурной.
Я готовила капельницы и, когда подняла глаза, увидела знакомое лицо: тот самый мальчик. Он был, как обычно, спокойным и серьезным. Его отец, (теперь уже бывший клоун), стоял рядом, ожидая моих указаний.
– Посадите, пожалуйста, мальчика к окну и, будьте добры, подождите снаружи. В конце коридора есть комната отдыха – там вам будет удобно.
Я закончила процедуру и вышла в коридор. Отец мальчика сидел напротив двери.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? Я каждый день вижу больных детей, и каждый день мое сердце стонет от сочувствия к горю их родителей.
– Спасибо, но тут нечем помочь. Моему сыночку всего семь лет… и такая жуткая болезнь…. Я уволился, потому что не в состоянии выступать. Нет никаких сил шутить, играть, когда на сердце такая боль. Это мой выбор. Жена продолжает работать. Ей так легче…

«Да его просто не узнать! Совсем другой человек. Бледный, небритый, взгляд тревожный». Даже по сравнению с тем, каким я увидела его в зрительном зале цирка, этот измученный человек казался старше и слабее.
– Отчаяние не поможет вашему мальчику. Нужна надежда! С вашим талантом вы могли бы помочь не только ему!
Мужчина продолжал сидеть с опущенной головой, не реагируя на мой голос, только пальцы что-то нервно теребили.
 – Знаете, ваш сын гордится вами. Он всем рассказывал, что его папа клоун и что он тоже мечтает стать клоуном, когда вырастет.
Мужчина заплакал.
 – А знаете, я как-то смотрела фильм про известного американского врача Пэтча Адамса, который освоил профессию клоуна, как дополнительную методику лечения. Думаю, вам тоже стоит посмотреть этот фильм.
Мужчина молчал. Он был сломлен, подавлен своим горем. Я сомневалась, слышал ли он меня вообще.
  – Извините, мне пора идти. У нас много больных детишек.

А потом был июль, и я ушла в отпуск. Когда спустя три недели, я вернулась в больницу, просто не поверила своим глазам. Высокий, улыбающийся мужчина в одежде клоуна бегал из палаты в палату, развлекая больных детей.
Он надувал шары, пускал вместе с ними радужные мыльные пузыри, показывал фокусы. Таких радостных детских лиц я еще никогда не видела в нашей больнице.

Неужели это он? Ну да – это он, папа мальчика из 123-ей палаты! За моей спиной прозвучал веселый голос:
– Здравствуйте! Давно хотел с вами поговорить.
Это уже был не тот унылый, сломленный своим горем человек!
  У меня был небольшой перерыв, и мы сели за столик в комнате отдыха. То, что я услышала, привело меня в неописуемую радость.
– Я послушался вашего совета, и мы с сыном вместе посмотрели фильм про больничного клоуна. Долгое время я не мог преодолеть себя, сильная внутренняя боль сковывала меня. Я несколько раз пытался надеть клоунский костюм, но срывал его. Я не мог справиться со своим состоянием, не мог выжать из себя улыбку.
Я приходил в больницу и пытался представить себя в роли клоуна, но больничная обстановка, белые, стерильные, тихие палаты и бледные лица детей лишали меня сил. А врачи… они почти не оставляли надежды на выздоровление моего ребенка.
Но однажды ночью мне приснился удивительный сон, в котором мы с сыном выступали вместе на арене: шутили, смеялись, бегали и раздавали шары. А вокруг нас – были счастливые лица детей и взрослых…
Я проснулся с ощущением, что ко мне вернулись мои внутренние силы и желание радовать людей. Что-то перевернулось в моем сознании. И я подумал: «Какое я имею право зацикливаться на себе, на своем состоянии, когда вокруг столько боли и горя?!».
Я видел в больнице родителей, бабушек и дедушек этих обреченных детей. Они все были в таком же состоянии, как и я. Один на один со своим горем.
И я понял, что мы можем утонуть в нем, если не поможем друг другу. Проще всего закрыться в своем коконе, отгородиться, обижаясь на несправедливость всего мира.
Я решил, что обязан изменить и свою жизнь, и тех, кто рядом. Что, когда каждый из нас погружен в свое горе, то поодиночке мы утопаем в нем и ничем не помогаем нашим близким.
Я мчался в больницу как на крыльях, чувствуя, что могу помочь, что это в моих силах, что, возможно, я стал клоуном не просто так.
Мои первые выступления были не очень удачны: я старался нравиться детям, но внутри – радости не было. А им нужна была моя искренность, ведь дети чувствуют сердцем. И вскоре они полюбили мои шутки и игры. Постепенно я вовлек в процесс и родителей с бабушками и дедушками.
Да, и персонал тоже.
Вместе мы стали силой, способной одолеть грусть, боль, утомительные процедуры.
В моей жизни что-то изменилось. Снаружи – вроде все по-прежнему, но внутри я приобрел некий стержень, уверенность, смысл жить дальше.
Я решил, что буду помогать тем, кто в этом нуждается, ведь радость – это тоже лекарство. И в цирк я обязательно вернусь и снова выйду на арену… вместе с сыном.

На моих глазах происходило чудо.
С каждым разом наш больничный клоун шутил и пел все веселее. К его телу вернулась былая гибкость. В каждом его движении теперь снова можно было узнать знаменитого актера, потому что он опять был переполнен искренним желанием дарить радость людям.
Казалось, что его присутствие озаряет все вокруг ярким светом.
Глаза детей искрились, все отделение наполнялось детским смехом! Они смеялись от всей души! Они забывали боль, тоску по дому и родным.
Ну а мы – больничный персонал – угадывали в них будущих веселых, здоровых сорванцов, которые обязательно помчатся наперегонки со своими сверстниками к вершинам своей мечты.