Оленька не могла уснуть, колючее одеяло через тонкий пододеяльник кусало ноги. В комнате все спали. И только свет из коридора, от приоткрытой двери, напоминал о том, что воспитатели ещё не спят. Откинув одеяло, тихонько, чтобы никого не разбудить, она подошла к окну. Встала на носочки, чтобы не так холодно было стоять на дощатом полу и сделала то, что делала последний год каждую ночь. Написала пальчиком на холодном стекле слово «Мама», а потом выдохнула своё желание на свою надпись, и она проявилась. Подняв голову вверх и закрыв глаза, попросила у Бога только одно. Одно, но очень важное для неё, для них всех здесь желание. Вернувшись на носочках в кровать, Оленька юркнула под одеяло и свернулась в комочек. Маленький комочек никому не нужного счастья.
Завтра был очень важный для меня день. Все документы собраны, родительские курсы пройдены, и психолог дал «добро». Завтра должно было состояться наше знакомство. Сколько всего было пережито за это время. От одной мысли до этого дня. Чего только стоили «дебаты» с близкими нам людьми. Эти разговоры о генетике, наследственности. Складывалось впечатление, что все знают и хранят историю своего генеалогического древа и передают её по наследству, бережно храня всю достоверную информацию. Да обычно мы дальше своих пра-пра- дедов не знаем. Так что все эти разговоры о наследственности и генах простое бла, бла, бла. А эти «страшные» истории: “Одна семья усыновила мальчика, он вырос и зарубил всех топором!” Во как! Но, намотав очередное количество нервов на кулак, и после, выплакав от обиды и непонимания очередную порцию слёз, становишься сильнее. Потом вся эта волокита с бумагами. Метражи, справки с работы, мнения сотрудников и соседей о моей адекватности. А адекватность моих «оценителей», кто проверял?
Ребенок почувствует себя нужным?
Да нет, я не жалуюсь. Я понимаю, что всё это нужно. Это как беременность и токсикоз. Это просто нужно пережить. И мы это пережили. Теперь осталось самое страшное. А вдруг мы ей не понравимся? Вдруг тот человечек настолько привык быть один и никому не доверять, что не «откроется» нам. А вдруг я не стану хорошей мамой, и поэтому Бог не давал мне детей, забирая их на половине пути. Все эти «а вдруг» не давали мне уснуть.
Оленька в очередной раз выскочила из-под одеяла и подошла к окну. Как делала уже много много раз. Только в этот раз она написала маленьким пальчиком на холодном стекле «спасибо» и выдохнула на это слово всю свою обиду и горечь. Она побежала обратно в постель, на ходу подтягивая штанишки пижамы. Ворсистый ковёр под ногами приятно щекотал ступни. Оленька запрыгнула под одеяло и, свернувшись по привычке клубочком, первый раз обняла лежавшую рядом женщину. Уткнувшись в неё носом, первый раз назвала её «мамой». Первый раз за год, проведённый вместе, не потому что была нехорошей девочкой, а потому что была «волчонком» и боялась потерять, то, что вымолила. Назвала тихонько.
Но я услышала. И не шевелясь, продолжала лежать, чтобы не спугнуть СВОЙ маленький комочек СЧАСТЬЯ. Только слезинки покатились из глаз, тихонько, чтобы не напугать моего «волчонка».
Спасибо за статью! Очень тронула…