Друзья – враги – друзья

Шарон – самый близкий друг моего сына. Познакомились они еще в младших классах и всегда были вместе. Шарон крупный для своего возраста мальчик, а мой Рон «тонкий и звонкий». Рон по натуре лидер, но Шарон часто ему уступал, и они ладили.
– Мама, он такой большой, потому что у него сердце огромное, – не раз почти с нежностью отзывался о друге сын.

Но сегодня Рон вернулся из школы с распухшим носом и синяком под глазом. Он подрался с Шароном.
– Что случилось, вы же друзья с детства? – спросила я у сына.
– Теперь уже нет, – угрюмо ответил Рон, – ненавижу этого гада, – и он с силой стукнул кулаком по стене. Впервые я видела  сына в таком состоянии, но решила, что расспрошу обо всём позже. Не может быть, чтобы друзья вдруг стали врагами.

Конечно, нас вызвали в школу, и директор пригрозил отчислением:
– Нам судимости в школе не нужны!
– Какие судимости? О чем вы говорите! Ну, подрались…
– Да он Шарона чуть не убил, – взвизгнул директор.
– Этого не может быть: Шарон ростом метр восемьдесят и весит больше ста килограммов – в два раза больше, чем Рон, – я искренне недоумевала.
– Это правда, – пробасил Рон, – жалко что не успел…

Я онемела: столько ненависти и злости звучало в его голосе.
– Это же твой лучший друг, расскажи, что случилось? – обратилась я к сыну. 
Он молчал, опустив глаза и сжав кулаки.
– Рассказывай немедленно! – закричала я от беспомощности.
И в этот момент сын выскочил из кабинета директора. Я ринулась за ним, но его уже нигде не было. Мобильный не отвечал. Я побежала домой, но и домой он не вернулся.

У меня много лет не было детей, когда родился Рон – это было чудом. Мой муж и отец Рона рано ушел из жизни, и я растила сына одна. 
– Я у мамы одиночка, – сообщал Роник всем моим знакомым, когда был ребенком. Он уже говорил на иврите и не понимал разницы между словами “один” и “одиночка”.

Сил сидеть и ждать у меня не было, и я выбежала на улицу. В голове крутились тревожные мысли, я решила позвонить в полицию. Но телефон оказался разряжен. Сломя голову, я бросилась первому попавшемуся прохожему и уткнулась в живот огромного мужчины. Но, когда подняла голову, с изумлением увидела, что это Шарон. Кажется, он стал еще больше, на лице пробивалась бородка.

Мы оба опешили.
– Где он, где Рон? 
– Не знаю, я сам его ищу. Все как-то глупо получилось, – оправдывался он и шмыгал носом.
– Почему вы подрались, что случилось? Отвечай! – схватила я его за футболку. Шарон покраснел и опустил голову.

– Мы шли по улице и на перекрестке увидели клоуна. Он жонглировал разноцветными шариками, пока горел красный свет…
– … а водители бросали ему в шапку деньги. Знаю, знаю, что дальше?
– Рон достал 50 шекелей, которые мы вместе собрали на пиццу, и отдал клоуну. Ну я разозлился и сказал ему, что это наши общие деньги, и он не может вот так их отдать… Я был голодный, – пробурчал Шарон.
– Дальше, дальше, ну что ты тянешь!
– Он меня не слушал, тогда я крикнул ему, что он сам клоун…  как его мать…

Я просто поперхнулась от его слов, но это была правда. В первые годы жизни в Израиле я подрабатывала клоунессой на детских праздниках и никогда не скрывала этого.
– Выходит, это из-за меня? 
– Он меня первый ударил, – оправдывался Шарон, – а потом я его. Уже загорелся зеленый свет, а мы дрались прямо на проезжей части. Жонглер пытался нас разнять, но вдруг приехала полиция, и нас забрали. После выяснения нас с Роном отпустили, а парню тому выписали штраф. Он очень расстроился, потому что недавно приехал в Израиль, у него еще не было постоянной работы. И Рон сказал, что мы вернем ему деньги за штраф, потому что когда-то его мама тоже начинала клоуном, и знает, каково это…

– Это всё? – спросила я, хотя, зная своего сына, уже понимала, что этого было вполне достаточно, чтобы Рон вышел из себя.
– И он назвал меня уродом… Лена, простите меня, я идиот! Лучше бы он меня убил, – срывающимся голосом сказал Шарон и неожиданно рухнул прямо на асфальт. 

Я испугалась, а он уткнулся лицом в пыль и рыдал, как маленький мальчик.
– Мама, отойди от него, – услышала я за собой голос сына, – оставь его! Я его никогда не прощу, я его ненавижу.
– Ненавидеть много ума не нужно, а вот простить друга – это только для настоящих мужчин, – сказала я тихо, почти про себя. И что-то вдруг изменилось. Мои слова, кажется, пробились сквозь ненависть и злобу к сердцу моего сына. 

Шарон в это время пытался подняться, но ему никак не удавалось, и … Рон протянул ему руку. Нет, они не обнялись, не похлопали друг друга по спине в знак примирения, в глазах сына не исчезла злость. Но я подумала, что вот сейчас, преодолевая себя, они начнут свой путь к настоящей, мужской дружбе.

Мы не знаем себя и не даем спуска другим, пока не проходим через испытания. Порой, кажется, непосильные для нашего самолюбия. Но так вызревает в нас человеческое. Так на прочность проверяется дружба. Так обретаются настоящие жизненные ценности.