Моя абикай со мной

Сентябрь. Ровно тридцать четыре года назад я пошел в первый класс. Меня повела моя бабушка. Родители постоянно на работе и в разъездах, а я всё время проводил со своей абикай. Так я называл ее на татарском, по-русски я тогда еще не говорил.

Очень хорошо помню, как она привела меня на линейку, как не спускала с меня глаз, а я, в выглаженной школьной форме, всё время поглядывал на нее. Потом нас пригласили в класс, а бабушка пошла домой. И был мой первый урок. И моя первая учительница, Фарида Ильгизовна, говорила с нами, как с большими.

В тот день нас отпустили, наверное, через пару часов. Я торопился домой, чтобы всё подробно рассказать бабушке. Но когда уже почти добежал, увидел, как с нашего двора выезжает «Скорая помощь». Возле дома плакала мама.

– Аникай, почему ты плачешь? Где абикай? – кинулся я к маме. Мама сказала, что бабушку увезла «Скорая».
– Почему увезла?! Зачем?! – не дожидаясь ответа, я побежал вслед за машиной. 

Я бежал изо всех сил и кричал: «Абикай! Абикай!» Белый фургон уже повернул за дом Гульнур-апа и скрылся из глаз, но я всё бежал. А за мной бежала мама, просила остановиться. Но я ее не слышал и не хотел слышать. Я не понимал, почему от меня увозили мою абикай.

Дома мама сказала, что бабушка давно болеет. У нее диабет, ей стало очень плохо и что через несколько дней она обязательно вернется. Но я настаивал:
– Через несколько дней – это когда?
– Нужно поспать пять ночей и тогда абикай вернется, – сказала мама.

Я ждал. Каждый вечер я старался заснуть пораньше, чтобы ночь прошла быстрее. Я торопил дни, потому что хотел, чтобы в школу меня вела только бабушка. В четвертую ночь я проснулся, потому что мама плакала. Она сказала, что абикай больше никогда не вернется.
– Почему не вернется? – я был поражен. – Ты же обещала! Осталась только одна ночь…
– Абикай умерла, – прошептала мама, – ее больше не будет.

Тогда я сказал маме, что без абикай  в школу не пойду. Никогда! Это был мой детский протест. Мне же никто ничего не объяснял. Мне никто не говорил, что бывает смерть. Что вот был человек, а потом его нет. И никогда больше не будет. Я не знал, что это такое, и обижался на маму: она ведь обещала.

Потом были поминки. Третий, седьмой и сороковой день. На татарском это называется «мяджлис». Я много раз бывал на мяджлисах, но не понимал, для чего это. Просто мне говорили, что нужно сложить руки и повторять все слова за имамом. Потом на этих мяджлисах раздавали «садака» – небольшие суммы денег. Мы, дети, только этого и ждали. Сразу же бежали в магазин за мороженым. А взрослые садились за столы.

Сейчас было то же самое на мяджлисе моей бабушки. Вот только я был злой. Злой на бабушку за то, что она ушла. Злой на маму за то, что она меня обманула. И когда пришло время молитвы, я молчал. Специально молчал. Все повторяли молитву за имамом, а я не повторял. Папа тихо сказал мне: «Повторяй молитву», но я молчал.

Я отчетливо помню те дни. Мне тогда казалось, что все эти обряды: поминки, молитвы – как будто отдаляют меня от бабушки. Но сам я всё время продолжал с ней разговаривать. О чем-то спрашивал, что-то рассказывал. Говорил с ней так, как будто она была совсем рядом, я чувствовал ее близость и тепло. 

Со временем, конечно, мои претензии и обиды забылись. Но моя связь с бабушкой осталась. Я в любой момент мог разговаривать с моей абикай. Я не понимал, зачем нужно произносить заученные молитвы. Зачем нужны специальные дни, чтобы вспоминать о бабушке.

Сейчас мне сорок один. Те мои впечатления семилетнего мальчика прошли со мной через всю жизнь. Конечно, за все эти годы я терял близких, друзей, родных. Но особой боли утраты никогда не чувствовал. Скорее всего, потому что из моего сердца никто никогда не уходил, никто никуда не исчезал – все, кого я люблю, оставались рядом со мной. 

Это свойство любви. Она никуда не исчезает, не испаряется. Я продолжаю разговаривать со всеми из своего сердца. Чувствую тепло близости и веду с ними простой сердечный разговор. Это и есть молитва. Она соединяет меня со всеми, кого я люблю.

В том сентябре я, маленький мальчик, так и не согласился, что моя абикай ушла. И она действительно осталась со мной. Она живет в моем сердце, как и все те, кого я люблю. Для любви нет никаких ограничений: ни расстояний, ни времени, ни прошлого, ни будущего. Любовь – это всё, что у нас есть, и она остается навечно.