Если любим – понимаем без слов

Закарпатье – территория многоязычная. В моей семье говорили на венгерском. Но большинство из поколения наших родителей без труда общались на трех, пяти и более языках. Когда растешь в такой среде, для тебя на всю жизнь остается естественным восприятие языка как средства контакта, а не инструмента для раздоров. 

На книжной полке у нас в доме было очень много словарей. Я часто пользовалась «Словарем иностранных слов». А когда на медфаке надо было зубрить латынь, к моим избранным прибавился словарь с интересным названием – «Крылатые выражения на латыни». 

Что за словами

Первый конфуз с любимым мною русским языком произошел, когда я поступила в университет. Нас, студентов, послали на месяц работать на фабрику по изготовлению печенья и поставили на конвейер. 

В первый же день один из рабочих, проходивший мимо, что-то сказал нам сквозь зубы с такой ненавистью, что мы потеряли дар речи. Его слова были, как дробь, как пули, вонзившиеся в нас, хотя мы не поняли ни одного из них. Рабочий скрылся, а в нас осталось ощущение, что мы здесь чужие, как минимум, из презираемой касты. Так слова ранят.

Тогда я впервые задумалась, как важна интонация, намерение, с которым произносятся слова. Для чего они сказаны? Что стоит за ними? Даже не понимая смысла, не зная языка, мы мгновенно ощущаем воздействие на нас говорящего.

Позже я не раз с этим сталкивалась. Если с кем-то хорошо и комфортно, нам нравится его язык. Мы с удовольствием спрашиваем, что значат те или иные слова. Пытаемся преодолеть акцент при произношении. Но если с кем-то невыносимо, – мы не любим и его язык. 

Как в ракушке жемчужина

В Израиле, когда я начала учить иврит, в мою жизнь вошла доброта, которая ощущалась за и между словами. Это был язык открытого, дружелюбного взаимодействия. Позже мне стало понятно, почему с самого первого урока я так его воспринимала. 

На курсах языка для новых репатриантов нас встретила молодая загорелая учительница. Процесс обучения со стороны выглядел странно: она стояла у доски, писала слова и при помощи пантомимы объясняла нам их значение. 

Как бы мы ни просили, Орит ни под каким видом не соглашалась переводить иврит через английский. И мы подолгу обсуждали каждое слово, – порой, даже букву, – чтобы уловить точное его значение.  

Среди нас были перфекционисты, которые в своем стремлении к совершенному владению языком мучились сами и мучили нас. Особенно трудно нам приходилось со словами, аналогов которым просто не существует в других языках.

Понятно, это совсем не помогало. Но каждый раз к концу урока, как чудо, как в ракушке жемчужина, в нас заново рождались слова и понятия, которые всё больше сближали нас, – мы раскрывали их вместе. 

В конце концов мы оценили упрямое нежелание Орит помочь нам учить иврит через другие языки. Её подход воспитывал в нас терпеливое, сосредоточенное внимание к усилиям каждого. В классе сложились настолько доброжелательные отношения, что мы чувствовали себя одной семьей. 

Слышать сердцем

После учебы у меня было еще много трудностей с ивритом, пока он не стал для меня основным языком в общении и профессии. Я не устаю восхищаться его простотой, лаконичностью, логикой и глубиной. Уникальный язык, направленный на максимальное взаимопонимание между людьми. 

Через год пребывания в стране меня допустили к работе в качестве помощника хирурга. И вот – дежурство в операционной глазного отделения. Третий час ночи. Я сосредоточенно смотрю в микроскоп и жду команды оперирующего врача, чтобы передать ему необходимый инструмент. Вдруг слышу: «Сциссор». В иврите это слово мне еще не встречалось. Я замешкалась. 

Коллега не заметил, как из-за напряжения перешел на родной английский и нетерпеливо быстро-быстро бубнит одно и то же: «Сциссор, сциссор, сциссор!» А я уже не дышу и не двигаюсь, не понимая, что ему нужно. И тут слышу, как медсестра, работающая с ним годами, очень тихо и деликатно шепчет мне на ухо: «Ножницы». Нет слов, как я была ей благодарна. И за подсказку, и за то, как это было сделано.

В операционной у времени особая цена. Ты не можешь спокойно открыть словарь и, не торопясь, отыскать варианты перевода. Вскоре я получила еще один урок, – чтобы лучше запомнила, – но не только на знание иврита. 

Я уже сама оперировала, когда однажды ко мне на операционный стол лег приятный пожилой человек. Всё шло как по маслу. И вот в самый кульминационный момент операции, когда глазное яблоко открыто и очень чувствительно к малейшей помехе, я вдруг слышу тихий голос старика: «Я ухожу».

«Куда ты можешь уйти? – думаю я. – Ты же привязан!» Но он снова повторил те же слова, только тише. Мои руки повисли в воздухе. Я до мозга костей ощутила какой-то первобытный страх смерти, который окутал старика. И сразу же пришло ощущение мощной поддержки от моей команды, – мы давно понимали друг друга без слов. 

Анестезиолог уже начал массаж сердца, сестра готовила шприц. Кажется, мы даже дышали в унисон. Некому было стереть пот с моего лица, но мне уже ничего не мешало. Я наложила последние швы. 

На следующий день старик бодро читал в моем кабинете таблицу проверки зрения. А я навсегда запомнила, что слушать нужно не ушами, а сердцем.

Языку чувств не нужны словари

Шли годы. Волей случая я стала переводчиком – иврит, русский, английский и венгерский. И чем опытнее становилась в этой новой роли, чем быстрее и точнее звучал мой перевод, тем более крепло во мне убеждение: для взаимного понимания нам требуется нечто кардинально иное, нежели отличное владение языками. Само по себе это не обеспечивает и не гарантирует плодотворного сотрудничества. 

Для того, чтобы понять другого, – соседа, партнера, государство, – мы должны, во-первых, хотеть его понять, а во-вторых, отдавать себе отчет, что нам это жизненно важно. Слишком уж переплетены наши судьбы в современном мире. И для этого необходимо освоить один-единственный язык, который сближает всех, – язык искреннего участия. 

Мы говорим на разных языках, но чувствуем одинаково: боимся, любим, страдаем. У наших болезней одни и те же симптомы, а у радости одни и те же признаки. На уровне чувств мы понимаем друг друга без словарей и переводчиков. Если только хотим этого. 

Но пока еще не хотим. Пока тех, кто стремится к взаимопониманию, гораздо меньше тех, кто владеет несколькими языками. Пока мы каждый сам по себе. Вот причина всех наших проблем. 

В новом, будущем мире, я уверена, будут жить те, кто захочет и научится относиться к другим как к себе, и детей своих этому научит. 

Автор статьи
Также пишет Габриэлла Бар
Берлинская лазурь или Химия чувств
Берлинская лазурь – вы тоже ее помните? Она меня очаровала с первого...
Читать статью...
  1. Лара Дашинский

    Ведь что нужно людям для счастья? Понимание и участие. Язык искреннего участия спасет от любого ненастья. Чуткость и доверие часто помогают обходиться совсем без слов. Спасибо автору за жизенные примеры

  2. Наталия Фёдорова

    Отличная статья, структурирована, спасибо автору. Очень трогает, созвучно. Идеальный пример классической схемы написания по пяти стадиям.

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *