Ваша Марта Шольц

Предисловие

Очень трудно говорить о том, что происходит сегодня в Израиле. Но все-таки!

Моя жена Вика работает в операционной. Приходится видеть всякое.

– После 7-го октября люди вдруг вздрогнули, – говорит она. – Вздрогнули и как-то по-другому взглянули друг на друга.

– Что значит «по-другому»? – спрашиваю.

– Это можно назвать двумя словами: трепетно, бережно.

– То есть?

– Смотрят друг на друга, как бы говоря: «Лишь бы с тобой все было хорошо, лишь бы с тобой ничего не случилось».

Знаешь, я хотела бы тебе рассказать о взгляде на происходящее с точки зрения совершенно постороннего человека. С точки зрения фрау Шольц.

– Кого? – не понял я.

– Марты Шольц, я познакомилась с ней в операционной. Ее мужа готовили к одной из самых сложных операций на сердце.

Надо отметить, что моя Вика самый добрый человек в мире. Но так получилось, что ей подсознательно не просто слышать немецкую речь. Сказались рассказы бабушек и дедушек о войне.

В общем, по порядку. Марта Шольц добрая, тихая женщина преклонного возраста из Баварии. Она и ее муж Генрих – добропорядочные, почтенные бюргеры. Живут в провинциальном городке. Возле их дома палисадник с розами.

– У моего мужа золотое сердце, – говорила Марта, – он переживает за всех на свете.

Между жизнью и смертью

К сожалению, это золотое сердце дало сбой во время отпуска Шольцев, где они отдыхали на пляжах Египта. И случилось это 07.10.23.

– Марта не могла видеть страдания своего мужа, – рассказывала мне Вика. – Не могла видеть, как он сражается за каждый вздох, за каждый глоток долгожданного аппаратного кислорода.

Она гладила его по голове и с тихой мольбой вглядывалась в глаза египетских врачей.

Египтяне только разводили руками.

 – Коронарная закупорка! Такую операцию у нас не делают. Вас может спасти только Израиль.

– Израиль?!! – Марта тут же вспомнила свою недавнюю поездку в Иерусалим. Вспомнила солнце, кипящие демонстрации протестов, кричащие и спорящие друг с другом люди. Там она ни дня не обходилась без таблеток.

– Но там сегодня на границе с Газой ужас! – ахнула Марта, вспомнив о новостях из Израиля. – И там стреляют!

– У вас очень мало времени, а точнее его совсем нет. Сердце может остановиться в любую минуту. Наш амбуланс доставит вас в Эйлат, там относительно спокойно.

Трудно себе даже вообразить, что пережила в тот момент бедная Марта. В ее маленьком, сонном городке даже кража велосипеда уже являла собой неслыханное событие. А тут война!…. Но ведь речь идет о ее дорогом Генрихе!

На следующий день, на границе с Израилем, в Эйлате, Шольцев уже ожидал израильский амбуланс. Он же и доставил их на всех скоростях в больницу Эйлата «Йосефталь».

 – Лишь бы успеть, твердила сама себе Марта. – Лишь бы успеть!

– В нашей больнице нет подходящего оборудования! – Прозвучал вердикт врачей «Йосэфталь».

– Как? – Марта схватилась за грудь.

– Вам необходимо ехать в Иерусалим. Ближайшая больница только в Беер-Шеве, но она переполнена. Последовала пауза.

– Там раненые, – тихо произнес дежурный врач и как-то слишком быстро отвернулся. В какой-то момент Марте показалось, что всё происходящее – сон. Что этого просто не может быть! Просто потому, что не может быть и все! Но сон не кончался.

Израильский амбуланс, завывая, летел в Иерусалим через пустыню Негев. И вдруг пространство взорвалось жутким ревом: сирена оповещала о ракетах из Газы.

– Госпожа Шольц, вам необходимо срочно выйти из машины, – кричал ей водитель.

 – Вам необходимо отбежать на обочину и лечь лицом в землю, у нас есть всего полминуты.

Не могло быть и речи о том, чтобы несчастного Генриха отсоединять от аппаратуры и вытаскивать на обочину, – это Марта прекрасно понимала.

– Я останусь здесь, – еле слышно, тихо, но уверенно произнесла фрау Марта, и снова положила свою ладонь на лоб мужа.

Железный купол взорвал надвигающуюся смерть где-то совсем рядом, машину качнуло.

– Что происходит, Марта? – Шольц на какое-то мгновение пришел в сознание.

– Все хорошо, дорогой, я с тобой, все хорошо, здесь просто неровная дорога, – говорила Марта, гладя мужа по голове.

– Лишь бы успеть, – снова и снова твердила она сама себе. – Лишь бы успеть!

Наконец-то Иерусалим, наконец-то «Адасса». Неужели успели? Водитель прибавил скорость на серпантине.

«Я увидела их уже в операционной», – рассказывала мне Вика. – «Бедная женщина: на ней лица не было, она все время держала мужа за руку». Вика на секунду остановилась, посмотрела на меня.

– И что?

– Когда Шольца ввезли в операционную, опять сработала сирена. А через минуту грохнул железный купол. Марта никуда не уходила, никуда не пряталась, только по-прежнему крепко сжимала руку мужа и гладила его по голове. Представляешь? Вика замолчала.

– А дальше?

– А дальше, – Вика опустила голову вниз, – Марта говорила с мужем на немецком. Понимаешь?

– Догадываюсь, как тебя коробило. Ну, и?

– Формально, я хотела как-то разрядить обстановку, пошутить, но, видимо, как-то выдала свое отношение к немецкому. Получилось, как насмешка: «Ну, Фрау Шольц, – нарочито бодро спросила я, – ду ю ком бэк ту Исраэль эгэйн?». Вика снова замолчала.

– И что? Что дальше?

– Дальше она посмотрела на меня, внимательно так посмотрела, хотела было улыбнуться… и вдруг, ее губы дрогнули. – Вика глубоко вздохнула и выдохнула.

 – И?

– И она разрыдалась. Понимаешь? Рыдала в голос, как ребенок, прямо у меня на груди. Из-за меня, из-за моей неудачной шутки! Понимаешь?

– И?

– И мы ее успокаивали, как могли: давали успокоительные, гладили, как маленькую, говорили, что все будет хорошо, что скоро все закончится, и они вернутся обратно к себе домой в Германию.

– А потом?

Вернуться к корням

– Потом была операция: очень успешная операция. Я чувствовала себя виноватой за глупую шутку и поэтому все это время, каждый день навещала их в палате. Марта расспрашивала меня о евреях, об истории Израиля, о Торе. Обо всем об этом я приносила ей книги на немецком из больничной библиотеки. Как-то раз она остановила меня прямо на выходе.

– Фрау Вика, позвольте, только одну минуту, скажите, а это правда?

– Что?

– Я тут прочла, что возле горы Синай весь Израиль, все вы, стояли, как один человек с одним сердцем?

 – Вполне возможно, – отшутилась я, – но, честно говоря, я не помню. «Вот чудачка», – подумалось мне тогда.

Через неделю их выписали. Знаешь, на прощанье она подошла ко мне. Вдруг Вика неожиданно прижала руку к глазам и заговорила скороговоркой:

– Она подошла и обняла меня, понимаешь? И сказала: «Фрау Вика, вы не представляете, у меня ощущение, что, уезжая, я словно, бросаю вас в беде, как будто бегу с поля боя. Не могу объяснить…».

Вика вытерла рукавом глаза, замолчала.

– Извини, Вик, ну, все-таки, что дальше?

 – Дальше они улетели к себе в Баварию. А через два дня Марта написала, что ищет переводчика на русский и потом прислала вот это. – Вика показала телефон. – Я теперь перечитываю его каждый день. Смотри.

Я открыл сообщение: «Фрау Вика, я часто вспоминаю ваши глаза. Я видела ваших людей: женщин, стариков и подростков во время войны. Каждый готов был отдать все: помогать, сортировать, собирать вещи, нужные бойцам, и тем, кто сейчас остался без крова. Но самое главное, фрау Вика, я открыла для себя совершенно другой Израиль, других людей. Просто немыслимо, что еще недавно они строили баррикады и нападали друг на друга! Нет, я заметила, как вы все сейчас смотрите друг другу в глаза. Увидела эту немую тревогу: «Только бы у тебя все было хорошо, только бы с тобой ничего не случилось». Такое отношение притягивает как магнит, размягчает сердце, рождает сопричастность. Так чувствовать свою общность народ должен не только во время войны, фрау Вика, это должно быть постоянное состояние: все время, в каждый момент, в каждую минуту».

Я на секунду оглянулся – Вика плакала.

«Я до сих пор слышу слова египетских врачей», – читаю я дальше. – «Вас может спасти только Израиль». Я очень боюсь высокопарных слов, фрау Вика, очень! Но убеждена вопреки многим мировым СМИ: даже те, кто против вас, постоянно наблюдают за вами! Они ждут от вас превращения в этого «одного человека с единым сердцем», как тогда у горы Синай. Ждут этого необъяснимого чуда единства и сплочения, ждут еще с библейских времен, со времен Ветхого завета.

Пожалуйста, сотворите же это чудо. И сберегите. Создайте этот пример для всего человечества. В этом сегодня так нуждается весь мир. Именно в этом ваш истинный железный купол, дорогая Вика. Ваш талисман. – На экран вдруг упала Викина слеза. – Крепко обнимаю вас, ваша Марта Шольц. Да хранит вас Бог».