Игры судьбы

Сан Саныч по характеру покладист. Но не подумайте: если что, спуску никому не даст. Хама всегда приструнит и наглеца на место поставит – даром, что ли, на Балтийском флоте три года отслужил? На сторожевом катере – от звонка до звонка.

Вот только откуда этот джип с олигархом на его голову свалился? Видите ли на желтый свет на светофоре затормозил. Да кто вообще сегодня на «желтый» останавливается? Всяко до «красного» бы успел, так нет же! Вот Сан Саныч в него со всего размаху и въехал. Даже не въехал – влетел, как ракета в бункер Саддама Хусейна. 

Телохранители из джипа выходить не торопились – а вдруг это на их хозяина-олигарха покушение? Поди знай! А когда начали выходить, то не спеша… Саныч не любит об этом вспоминать, сразу настроение портится. 

Хорошо хоть квартиру не отобрали. Правда, всю мебель из дома в счет долга вынесли и личный бизнес Сан Саныча – киоск шаурмы – реквизировали. И главное, все по закону. Через адвоката ордер оформили. Новое поколение! Ордер у них … 

Остался Сан Саныч без бизнеса и без денег. Да и вообще во всем мире он сам по себе. Друзей нет. С родственниками перессорился. С женой расстались. Через полгода она за банкира выскочила. Сын теперь в престижном лицее учится. На Новый год у него лыжи в Австрии, а на майские – Пальма де Майорка. А Саныч может его только в забегаловку на кофе с пирожным пригласить.

Вот и сейчас Сан Саныч в забегаловку торопится, перекусить. С последним рублем в кармане. 

– Купи билетик, Саныч! – окликает его вдруг Гришка из лотерейного киоска, давний знакомый. – Выигрыш 100 млн, а билет всего рубль.

«Рубль? Это судьба!» – пронеслось у Саныча в голове и он поднял глаза к небу:  «Провидение, я никогда тебя ни о чем не просил, подсоби, а? Ну, что тебе стоит!»

– Бери, Саныч, не прогадаешь! – озвучил Гришка тайные мысли Сан Саныча.

«Может и правда, сама судьба ко мне в руки бежит? – быстро соображает Саныч. – Какие уж тут пирожки…» Дрожащей рукой он отдает последний рубль, прячет лотерейный билет в карман и – домой: через полчаса на кону будет стоять его судьба. 

И вот он перед телевизором, ловит каждое слово. «Провидение,  – шепчет-приговаривает, – ты же все можешь, прошу тебя! Вот прямо сейчас, а?» 

– Итак, первый выигрышный номер… – объявляет ведущая. Саныч дышать перестал. Первый номер совпал, потом второй, третий и четвертый.

– Провидение, – кричит Саныч, не веря своим глазам, – ты что, не шутишь? Ты что, на самом деле? По-серьезному? Или дразнишь?

Пятый номер тоже не подвел. Сан Саныч вспомнил, что в пустом холодильнике осталась бутылка виски. Он налил полный стакан с верхом, для успокоения, и опрокинул его залпом. Шестая цифра тоже совпала. Осталась последняя, седьмая. Саныч снова налил полный стакан.

– А зачем тебе деньги? – наконец, заговорило с ним Провидение. – Все равно на радостях ты их с дворником дядей Толей прогуляешь, или растеряешь, или ограбят тебя.

– Да сыну я отдам, все до последней копейки! Он же через зубы со мной разговаривает. Только подскажи последний номер, а? Прошу тебя! 

– Сыну отдашь? 

– Все отдам, все – сыну! Мне-то оно зачем уже?

– Последний номер розыгрыша… – ведущая выдержала торжественную паузу.

– Ну, давай же, давай, девушка, милая, ну, не томи…  – Саныч приплясывал от волнения перед телевизором.

Ведущая назвала правильный номер. «Хрюк» – только и вырвалось у Сан Саныча. Потом раздался всхлип, потом рев. Весь микрорайон вздрогнул. Он выиграл. Сработало!

Сан Саныч с трудом потом вспоминал, как допил на радостях виски – его распахнутая душа и открытое сердце требовали поделиться счастьем со всеми, со всем человечеством. И как предстал перед ним представитель человечества – дворник дядя Толя, закадычный друг и большой души человек. 

Сначала они праздновали День дворника. Потом вышли на улицу и пели песнь в честь продавца Гришки. Затем подняли тост за здравие нового миллионера. Затем воспоминания Сан Саныча прерываются.

Дежурный по медвытрезвителю капитан Потапов слыл человеком бывалым и рассудительным. Он совсем не удивился необычной просьбе одного из вновь доставленных подопечных:

– Командир, – с трудом выговаривал Сан Саныч, – мне только сыну 100 миллионов передать, одна нога здесь – другая там, а, командир? И сразу обратно!

– Завтра, – отрезал непреклонный капитан, закрывая решетку.

– Да ты знаешь, кто я такой? – в ход пошел последний козырь. – Я миллионер!

– Да? А я президент! – ответил ему неподкупный Потапов, и ключ на прощание категорически щелкнул в замочной скважине.

– Ты же говорил: «Все сыну отдам, а с дядей Толей ни-ни!» – с первыми лучами солнца Провидение встретило Сан Саныча упреками.

– Так то-ж дядя Толя угощал, а «твои» я в надежном месте спрятал. Лотерейный билет, – Саныч перешел на шепот, – в кухне под вазой. 

– А кто тебе сказал, что у дяди Толи «его», а не «мои»?

– Ну и нудное же ты, Провидение! Уже и расслабиться нельзя? Праздник у меня, в лотерею выиграл, – Провидение промолчало.

На выходе из медвытрезвителя Саныча ждал знакомый джип с телохранителями. 

– Мы тут слышали, радость у вас, дорогой Сан Саныч! Подумали, может, домой вас подвезти? – раздался из джипа голос самого Олигарха. – Не пристало вам теперь на метро толкаться. 

Сердце у Саныча быстро застучало в нехорошем предчувствии: «Провидение», – попробовал было Саныч, но сразу понял, что ответа не будет, обиделось видно.

– Да вы не стесняйтесь, Сан Саныч, присаживайтесь, чувствуйте себя, как дома! – деваться было некуда. Саныч сел в машину. 

– Сан Саныч, дорогой, у нас ордер. Все ваши доходы на погашение предназначены.

– Не понимаю.

– Давайте так, вы нам лотерейку, а мы вам ваш киоск. Долг снимаем, как будто ничего и не было, и расходимся. По рукам?

– Ребят, да там на сто долгов хватит, – попытал счастья Сан Саныч.

– А зачем вам такие деньги, уважаемый?

– Сыну отдам!

– Сын ваш в лучшем лицее города учится, мы проверили. Что мы, бандиты какие, в самом деле?! Ну, посудите сами, Сан Саныч, зачем вам такое лихо? Зачем вам все это богатство на вытрезвитель растрачивать? Ведь для вашей же пользы, ей богу! А мы вам сердечно благодарны будем!

Сан Саныч сидел, не шевелясь, – его раздавило. Только что его унизили, оскорбили, опустили ниже плинтуса. Попрали единственное, что у него в этой жизни осталось, – его человеческое достоинство! Над ним попросту насмехались.

Но нет, не бывать этому! Дома у него «Кольт» еще с 90-х. Правда, без патронов, но ничего, пусть только попробуют. Они еще узнают, как с балтийцем дело иметь.

Джип остановился у подъезда. Сан Саныч поднялся было на выход, но чья-то рука легла ему на плечо.

– Да вы посидите, Сан Саныч, посидите. Наш товарищ сбегает – пять минут, не более. Лотерейка в кухне? Под вазой, говорите? Да вы ключи-то отдайте, пожалуйста, отдайте, что мы, грабители какие.

Один из охранников вышел из машины, прошел мимо старушек на скамейке прямо в подъезд Сан Саныча, и как-то слишком любезно с Петровной поздоровался. Через минуту обратно вернулся. В руке – билет.

– Ну, вот и порядок! Вот и замечательно! Ну что, Сан Саныч, по рукам? – Сан Саныч руки не подал, из джипа вышел, не оборачиваясь.

– Не держите зла, Сан Саныч! Так-то оно лучше будет.

«Уничтожили! – мысленно Саныч рвал на себе рубаху. – Нет меня! Для них я тот, об кого можно ноги вытирать, – он не мог успокоиться. – Все можете забрать, но свое человеческое достоинство я вам не отдам. Телохранителей не трону – они пешки. А вот ты, Олигарх, ты мне за все ответишь! Ты еще узнаешь, как с бывалым балтийцем связываться!»

Сан Саныч даже не заметил, как подошел к подъезду. 

– Саныч, тебя что, теперь на джипе домой привозят? Говорят, в лотерею выиграл? 

– Выдумки, Петровна, какая там лотерея! 

– Саныч, помнишь, я тебе про Юрмалу рассказывала? Каждое лето там отдыхала. Помнишь? Давно это было…

– Не сейчас, Петровна, – буркнул Сан Саныч. Он когда-то на сторожевом катере в Юрмале неделю на ремонте простоял. Самые приятные воспоминания, да и только.

– … так вот у хозяйки, – не унималась Петровна, – где я жила, дочка была. Красавица –  не то слово! «Только не это, – тоскливо подумал Саныч, – старая песня». 

– … а у нее малец был, Санька, славный такой. Только, бывало, калитка открывается, он бежит посмотреть, не его ли это папка идет? Все ждал его. Там какой-то матрос у хозяйки комнату снимал недолго, ну, и закрутилось у них с дочкой-красавицей. Но, как говорится, поматросил и бросил. Он поди даже не знал, что у него сын растет. 

– Пошел я, Петровна…

– Стой, Саныч, я что тебе хочу сказать, тут на джипе давеча приезжали – какой-то олух из нашего подъезда им джип помял. Наверное, кто-то из молодых этих, бестолковых. Так этот Санька теперь у них самый главный, – Сан Саныч прислушался. – Подошел ко мне этот старшой и говорит: «Здравствуйте, дорогая Елизавета Петровна, а я Санька, узнаете меня?» 

А как мне его узнать? Лет двадцать назад я его в последний раз видела. Обнял он меня, поцеловал как родственницу, – расчувствовалась Петровна. – Он, бедовый, всю жизнь отца своего искал, только ради этого и в Москву приехал. Он да Марина – мать его. Бабушки-то давно уж нет. Без родственников они, во всем мире одни-одинешеньки.

Петрович присел на скамейку рядом с Петровной, хотя какая ему разница до всех этих воспоминаний? 

– Санька у Чубайса сначала работал, – вытерла глаза Петровна, – потом сам предприятие поднимал. Офис у него на Рублевке. Да на санкциях прогорел, налоговая все имущество опечатала. А тут еще какой-то олух ему машину казенную помял. Кто им только права выдает, молодняку этому?

Сан Саныч почти и не слышал Петровну, все о своем думал, не мог успокоиться. Он должен отомстить за свое унижение. И не из-за денег, а чтобы показать этому «хозяину жизни», что не на того напал. Он, Саныч, – бывший балтиец и удачливый бизнесмен: раз 100 миллионов выиграл, значит удачливый! «Офис, говоришь, на Рублевке», – пробормотал себе под нос Саныч и вошел в подъезд. 

Охранник в офисе никак не мог понять, какое такое срочное дело может привести к шефу этого странного, пожилого человека. 

– Шеф, вас тут какой-то Сан Саныч спрашивает, – сообщил охранник по внутренней связи.

– А-а, старый знакомый! – шеф вышел в приемную. – Если за выигрышем – забудь! 

«Кольт» в кармане пальто гладко лег в ладонь Саныча – его даже не обыскали на входе, таким заурядным показался он охране. Один шаг, и ствол у подбородка Олигарха. Не важно, что без патронов. Санычу нужно было только увидеть, как у этого воротилы расширятся от страха зрачки, чтобы он тоже испытал и понял, что значит унижение. Ему глаза Олигарха нужно было видеть. 

И он увидел! Ох, как увидел. Вот только откуда он знает эти глаза? И откуда взялась здесь эта старая фотография на стене – девушки с каким-то матросом? У Олигарха глаза этой девушки. И матрос как будто знакомый… Не может быть! Так это же он сам, Сан Саныч, собственной персоной, только лет тридцать пять назад. «Марина!» – осенило Сан Саныча.

Саныч не мог вспомнить потом, как полетел под потолок выбитый охранником пистолет. Как захрустел сустав скрученной руки. Как пол ушел из под ног, и он всем телом рухнул щекой на офисный пол.

– Провидение! – взвыл Саныч.

– Ну, я ж не мог знать, какого именно сына ты имел ввиду, – невозмутимо отреагировало Провидение. – Алименты за все годы плюс моральная компенсация – итого как раз 100 миллионов.

– Что ж ты молчало все эти годы? Он же меня искал!

– Мало ли, о чем тебе еще не сказано! Ты только минуту назад пистолетом размахивал! А если бы он не твой сын был, а чей-то другой, тогда что, стрелять можно? А если я тебе скажу, что чужих детей вообще не бывает? Что все человечество – одна семья? Один организм. Что связаны вы все между собой, как пуповиной, тогда как? Любой встречный – он твой родственник, может быть, дальний, не в этом суть. Суть в том, что вы все отвечаете за каждого.

Да что я тебе объясняю, все равно не поймешь – не дорос еще, не созрел. Я для того вас и сталкиваю между собой, чтобы, как из осколков, собрать общую душу. Чтобы однажды вы прозрели и ужаснулись, когда б увидели, что перед вами самые близкие вам люди, в которых вы стреляете. Когда бомбите с самолетов, танков, минометов, знайте – это вы в самых близких себе людей сейчас целитесь!

Охранник, опираясь на колено, надел на скрученного на полу Сан Саныча наручники:

– Ну и повезло же нам, шеф! Если б не фото это…  Пушка, правда, без патронов. 

– Боря, на входе проверять лучше надо, – заметил Олигарх. – Эй, отец, а чего это ты на  фотографию-то мою засмотрелся?

– Это, сынок, не твоя – это моя. Это я в молодости, – еле слышно проговорил Сан Саныч.

… Сан Саныч, не спеша, затормозил свой новый джип прямо на светофоре. Остановился, как положено, на «желтый». Удар по машине сзади бросил его на руль. В джип въехал старенький «Москвич». Рядом с ним стоял дед лет семидесяти. Он извинялся дрожащим голосом и пытался что-то объяснить.

– Оставь, отец, – подошел к нему Сан Саныч, – не переживай, проехали.