Гениальный режиссёр

Меня, живущую в США 35 лет, очень удивило мнение голливудских сценаристов, которых спросили, чем бы они закончили последнюю серию сериала о событиях 2020 года, если бы им предложили написать такой сценарий. 

Мне казалось, что для них нет ничего невозможного. Но большинство профессионалов ответили, что с учетом всего происходящего, они не знают, каким может быть финал. Не знают, потому что каждая последующая трагедия сериала нашей жизни начинает разворачиваться перед нами, когда предыдущая еще не пришла к своему завершению. 

Думаю, сегодня, два года спустя, таланты Голливуда оказались бы в еще большей растерянности. Мы все как будто оказались внутри иной реальности или в кошмарном сне душевнобольного человека. Безработица, инфляция, военные конфликты, угроза голода… Сильные мира сего пытаются что-то тут и там предпринять, но хэппи-энда – если продолжать аналогию с кино – пока не предвидится.

Как спасти плохую пьесу

Медленно, медленно всплывает в памяти Одесский театр музкомедии. Середина семидесятых годов прошлого века. Я работаю в этом знаменитом театре. Готовлю с актерами музыкальные номера. Присутствую на всех репетициях. 

Помню, к очередному празднику Победы принесли новую пьесу на музыку В. Соловьева-Седого. Композитор был известный, но плохой. Даже очень плохой. Пьеса была еще хуже, чем музыка к ней. И вот главный режиссер после прочтения пьесы перед труппой, понял: «Это конец! Премьера назначена на 9 Мая. Или выгонят, или посадят…»

Эти мысли легко читались у него на лице, искаженном страданием перед безвыходной ситуацией. Актеры тоже всё понимали и подтрунивали над режиссером. Один из них, знаменитый, даже театрально изрек: «Ну, уж с этой …  тебе не справиться». Все, кровожадно улыбаясь, ждали, что скажет режиссер. 

Но он вдруг как будто проснулся. Встал – а рост у него был огромный – и громовым голосом провозгласил: «Всем домой. Кроме тебя!» – и посмотрел на меня. Точно как, помните, произносил Борман в известном фильме: «А вы, Штирлиц, останьтесь!»

Установка режиссера была короткой: «Уберешь всё, что можно убрать. Главное, чтобы никто не пел. Музыки – ровно столько, чтобы в титрах можно было поставить фамилию композитора». Повернулся и удалился, а я стояла, как столб, держа в руках килограмма два музыкального хлама. «Главное, чтобы никто не пел», – крутилось в моей голове. 

Я выполнила эту безумную, как мне казалось, задачу. На премьере звучала увертюра, которую всё равно никто не слушал, так как все рассаживались по местам. А в конце пьесы громкая какофония полностью совпадала с приподнятым настроением зрителей после хорошего спектакля.  

Еще, помню, я оставила тихую колыбельную, которую режиссер предложил исполнить второй раз как воспоминание героини. А вокальный дуэт был превращен в зажигательный танец в военном госпитале – танцевали и стоячие, и лежачие.  Больше ни одной ноты в спектакль не попало. 

Но это я забежала немного вперед. До премьеры было еще далеко. За ночь режиссер переписал весь сценарий. Пьеса была про войну. Всё действие происходило в землянке. Главная героиня по сценарию не снимала гимнастерку и кирзовые сапоги от начала до конца спектакля. Только не с нашим режиссером! Он переодел её в её же воспоминаниях. 

В этих наплывах мирной жизни он дал возможность переодеться и остальным участникам спектакля и выйти за пределы землянки, что позволило оживить декорации. 

Самих героев пьесы трогать было нельзя – они были коммунистами. С этим не шутили. Но режиссер перенес акцент на второстепенных героев, снабдив их чувством юмора и реальными отношениями, включая даже намеки на интим.  

Диктатура гениальности

Наш режиссер всегда работал очень жестко и требовательно. Актеры считали, что он над ними издевается, и не любили его. Идя к цели, известной только ему, он требовал полного повиновения. Прямо на наших глазах он лепил каждый персонаж, даже незначительный, как скульптуру, оттачивая каждое движение: поворот головы, походку, жест.

Никто не понимал во время репетиций, что он делает, но премьеры всегда проходили с колоссальным успехом. Театр был знаменит. Актеры пожинали плоды славы. Их узнавали на улице. Им больше платили. Но приходило время нового спектакля, и всё повторялось заново. 

Удивительным в работе нашего режиссера было то, что он всегда уверенно шел к поставленной им цели. Смотрел как бы сквозь актеров и видел их уже такими, какими нарисовал себе. Он их творил, совершенно не обращая внимания на их претензии, несогласие и раздражение. 

Столько лет прошло. Могу с уверенностью сказать, что театр прославился именно благодаря режиссеру. Актеры в труппе могли быть и другие. Любые актеры. Они бы всё равно играли как надо в его спектаклях. Он был гений.  

Почему я вспомнила об этом? Ах, да, голливудские гуру сказали, что сценарий сегодняшней жизни напоминает им сны не вполне душевно здорового человека. И я остро почувствовала несогласие с их мнением о ненормальности происходящего. «Вы это серьезно? – сказала бы я им. – Я так не чувствую!»

Спектакль нашей жизни

Как бы мы развивались, если бы природа не подсовывала нам сюрпризы? Не подталкивала нас к постоянным изменениям? Вот, к примеру, изоляция во время ковида оказалась страшнее, чем сам вирус. С вирусом медицина справилась привычным путем – лекарствами, вакциной. А вот страх, загнавший людей в укрытия, в изоляцию, перевернул все наши устоявшиеся структуры. 

Помните, тогда остановилось всё, кроме больниц. Да и больницы тоже потеряли свой почтенный вид. Уверенность сменилась растерянностью: то нужны аппараты искусственной вентиляции легких, то не нужны; то эти лекарства помогают, то вызывают осложнения; то надо вакцинировать детей, то не надо…  

Страх смерти заставил людей забыть о повседневной рутине. Все сидели, тупо уставившись в телевизор, ожидая, что через пару недель всё вернется на свои места. Но нет. После хаоса и отмирания устаревших подходов и методик стало заявлять о себе новое, прогрессивное, доказывающее себя на практике. Причем во всех сферах. Нет смысла перечислять. 

Изоляция вследствие вируса огромным катком прошлась по всей нашей жизни. Мои близкие работали из дома. Мои внуки учились по зуму. Все товары, включая продукты, мы заказывали через интернет. Спорт, искусство, вечеринки – всё происходило в виртуальном пространстве.   

Как грибы после дождя появлялись новые бизнесы. Возникло несметное количество обучающих – от университетов до невиданных прежде курсов. Вынужденные изменения проявились абсолютно во всём. 

Но это же и есть развитие! Эволюция. 

Мы стали актерами в спектакле «Пандемия». И если пьеса появилась, значит у нее есть автор и постановщик. Только он знает сценарий. Он главный режиссер. Он распределяет роли и шлифует каждую деталь. И он ясно показал: отдаление людей друг от друга опасно для любого возраста. 

Изоляция вызывает непонимание ситуации, внутреннюю пустоту, депрессию, желание забыться и проснуться, когда всё закончится. Тогда, в 2020-м, казалось, мы всё поняли. Хватит искать виновных. Хватит ненавидеть. Можно и нужно жить иначе, по-другому строить наши взаимоотношения. Но оказалось, мы не сделали необходимых выводов и два года спустя оказались в театре военных действий.

Кажется, я не зря вспомнила режиссера, с которым когда-то работала. Если я не знаю, что ждет меня завтра, то режиссер пьесы моей жизни всё знает наперед. И мне лучше следовать за ним. 

Замысел великой драмы

У меня такое чувство, что мы еще не осознали, что не можем жить разделенными. Что нужно восстанавливать и развивать наши связи, а не соперничать, подавлять и ненавидеть. Поэтому нам предложен второй акт пьесы под названием «Война на фоне пандемии».  

Всё явно происходит не просто так. Изначально сценарий безупречен, но мы плохие актеры, не понимающие замысла гениального режиссера, – назовите его Творец, Природа, Сила любви. Он всё равно приведет нас к хорошему финалу, но зависит от нас – ценой каких потерь.