Я — Рита. Сколько себя помню, я всегда пела, громко и задорно. Крошкой родители меня ставили на табурет, и я пела песенки, выученные в детских яслях.
И почему-то всех это очень веселило. Причину я поняла позже – у меня не было слуха. Став взрослой, я пела только мужу, дочке перед сном и так, без всякого повода. Это разгоняло грусть и поднимало настроение. Я была счастлива, муж любил меня любую, как и мой папа. Папа умер во сне от сердечного приступа. Уснул и не проснулся.
После похорон я провалилась в темноту. С трудом обнимала дочку. К маме в комнату не заходила, не утешала. Да и с мужем разговаривала только по мере необходимости. Ну, в общем, ушла в себя. Муж очень переживал за меня. Была зима. Я вдруг услышала, как он звал меня с улицы – и подбежала к окну. Муж стоял внизу и, подняв голову, улыбался. А на снегу огромными буквами написано: «Пой любимая, дари нам радость».
Я впервые за долгое время вновь запела.
Прошло время. Жизнь шла по привычной колее. Помню, забрала дочку из садика, и мы вприпрыжку спешили домой. Малышка весело щебетала:
– Папуля наверняка уже ждет нас!
Когда мы открыли дверь, дома стояла непривычная тишина. Мама сидела в гостиной, положив голову на руки.
– Что случилось? Где Йонас?
– Он ушел, – буркнула мама.
– Как ушел? Куда?
– Вот ты его и спроси, – резко, не скрывая ярости, ответила мама. – Он мне угрожал, и я его выгнала, – с искаженным от злости лицом крикнула она.
Я онемела.
– Это мой дом! И я никому не позволю меня унижать, – сказала мама и хлопнула дверью с такой силой, что малышка расплакалась.
Я успокоила дочь, все еще не понимая до конца, что же произошло. Они никогда не ладили, но чтобы выгнать из дому?!
Я стала нервно набирать номер мужа. Он долго не отвечал, и я испугалась. Наконец я услышала его голос.
– Я не вернусь! Выбирай – я или мать! Хочешь быть со мной, знаешь, где меня найти, – сухо произнес он.
Так он со мной говорил впервые. Я почувствовала, как кровь бьется в висках и меня мутит.
– Доченька, собирайся, пойдем к папе, нам нужно увидеть его, – объяснила я напуганной дочке.
– Доченька, куда вы?– Мамин голос дрожал. – Да не пара он тебе! Я тебе всегда это говорила. К чужим людям идешь?!
Но я уже не слышала её слов, быстро спускаясь по лестнице.
Я не сомневалась, если не уйду сейчас, моя семья разрушится. Дочка молчала, пока мы добирались к сестре Йонаса. Я не сомневалась, что он там. Муж долго не хотел рассказывать, что же произошло между ним и моей мамой.
– Нет смысла разбирать, с чего это началось. Достала она меня. Она вызвала полицию и обвинила меня, что я угрожал ей пистолетом, – охрипшим от гнева голосом прошептал муж.
Йонас работал в отделе полиции, и у него был служебный пистолет. Я слушала, но у меня было ощущение, что он о чем-то умалчивает.
– Возвращайся домой, я разберусь с мамой, – сказала я спокойно.
Когда мы с дочкой вернулись, мама уже дожидалась меня.
– Извини меня, – промолвила шепотом. – У меня есть, что тебе сказать. Это важно.
Было поздно, и дочка засыпала прямо на ходу. Я ее уложила спать и спустилась к маме.
– У него другая женщина! Я встретила их лоб в лоб сегодня. И это не первый раз… – как гром с неба прозвучали мамины слова. – Я же говорила, он тебе не пара. Вот поэтому мы с ним и поссорились, – виновато призналась мне мама.
– Что? Ты знала о его измене и ничего мне не сказала?
– Я очень боялась сделать тебе больно. Прости меня, пожалуйста.
Земля ушла из-под ног. Не сомкнув глаз, провела эту ночь. Утром на автомате собрала дочку в садик, ждала возвращения мужа. Была уверена, он придет.
Я стала пустая, как зомби. Дома было пусто. Через полчаса открылась дверь. Это был он.
– Я иду на кухню, а ты должен собрать вещи и уйти.
– Подожди, давай поговорим.
– Не о чем нам разговаривать.
Он пытался подойти ко мне.
– Нет, не смей ко мне прикасаться, – заорала я на него. – Сейчас же убирайся отсюда, чтобы ноги твоей больше не было в моем доме! Мать говорила, что ты ничтожество, но я никогда этому не верила. Я всегда горой стояла за тебя!
Не поднимая глаз, Йонас медленно поднялся со стула, тяжелым шагом двинулся к двери. Вечером собрал вещи и ушел.
Это был конец моей семейной жизни. Маме я рассказала все, как есть.
– Я беременна. У меня будет ребенок.
Она заплакала, То ли от горя, то ли от радости. Больше о моем муже мы не говорили. Через восемь месяцев у меня родился мальчик.
Развод длился долго и был болезненным для всех.
После развода у нас с Йонасом был официальный договор, что он может посещать детей и один раз в месяц забирать на выходные. К нему выходила мама. Я не хотела его видеть. У знакомых узнала, что он один растит ребенка. Его молодая подружка увильнула за границу. Так он стал отцом-одиночкой с новорожденным ребенком на руках.
– Так ему и надо, – думала я. – Судьба ему отомстила за меня.
В тот день, после прогулки с отцом, дети долго не возвращались в дом. И я впервые решилась выйти во двор. В нашей песочнице играли трое детей. А я молча наблюдала за ними. Смотрела, как Йонас пытается завязать шнурки у нашего сына, как неуклюже вытирает нос малышу. И он сам такой неухоженный, в помятой рубашке, старых джинсах. Я увидела его беспомощным. Что-то во мне происходило, я почувствовала усталость и села на скамейку. Йонас осторожно подсел, повернулся ко мне и улыбнулся.
– Может, поговорим?
Впервые за эти годы я не сопротивлялась, и он начал долгий разговор.
Рассказал, как любил меня вначале, как ценил каждую минуту со мной, даже песни мои любил. И как потом постепенно все начало меняться. И, наверное, это естественно, но как-то не получалось поговорить по душам, я не находила времени выслушать, а он не настаивал, и мы стали отдаляться. Рассказал, как встретилась ему девушка, с которой снова вспыхнули чувства, и ему показалось, что вот это то самое… А потом она забеременела, и у него уже не осталось выбора. И как сгорал от чувства вины, когда узнал, что у меня будет ребенок, а он уже не с нами. И что это было невыносимо больно…
– Прости меня, родная!
Я почувствовала себя виноватой. И, наверное, я должна просить у него прощения. Я могла уходить в себя надолго и не замечать никого, как это было после смерти отца. Да и в обычные дни вместо понимания и участия я чаще раздавала указания ему и маме, и дочке – вся семья подстраивалась под мое настроение. Господи, почему только сейчас я это поняла?! Я поняла, как мы не умели любить друг друга, не умели раскрываться друг перед другом, как будто все время строили защитные стены. И так захотелось все исправить. Осознание того, как дорог мне этот человек, разлилось бесконечным теплом.
Йонас взял меня за руку и посмотрел в глаза.
– Мы можем помочь друг другу «выйти из себя», начать жить, замечая другого, помогая друг другу, участвуя друг в друге. Это не фантазия, это просто другая любовь, настоящая.
Мы говорили и говорили, как будто пытались выговориться за все годы. Через пару месяцев мы всей семьей – я, Йонас и наши трое детей – переехали на новую квартиру. Было утро. Наши дети весело уплетали оладушки со сметаной на кухне, и я почувствовала такой покой, как будто, наконец, все сложилось. Впервые за несколько лет моя душа наполнилась радостью.
Мои мысли прервал голос дочки. Она запела громко, от души. Мы с Йонасом переглянулись, подмигнули друг другу и потихоньку засмеялись. У нее не было слуха. Но мы обожали этот шум. Поет, значит у нее все хорошо, и это главное. И я стала тихонько ей подпевать, а потом и Йонас.
Это была самая красивая песня, какую я слышала в жизни.
Наша песня.
