Дедово облако

Между людьми существует внутренняя связь

Пашку вырастил дед. Бывший шахтер, стахановец, партиец и ветеран войны. Родители, геологи, все время «в поле». А Паша с дедом. А у деда не забалуешь. Все строго. По необходимости мог и руку приложить.

Но это по необходимости. Про себя же Паша знал, – дед в нем души не чает. Только для него, для Паши, и живет. 

– Между людьми облако должно быть, – говаривал дед, сидя с удочкой на берегу их любимой запруды.

– Какое такое облако? – удивлялся Паша, невольно вглядываясь в небо.

– Когда тебя к человеку притягивает, и все тут. Ощущение такое. Ты вроде даже и не хочешь, а тебя к нему тянет. Как две капли воды в одну сводит. Паш, да ты леща-то подсекай, уйдет ведь, окаянный.

Паша подсекал. 

Но внезапно подсекло и деда. Ушел во сне. Фронтовые ранения скосили. Просто заснул, и все.

Паша тогда 10-й закончил. После выпускного под утро возвращается, а дед не откликается. Паша понял все, а принять не мог. Зовет, тормошит: «Вставай, дед! Воскресенье, рыбалка у нас с тобой…» Молчит дед.

Деда не стало, а Паша все с ним мысленно расстаться не может. Бывает, сделает что да и представит: «А дед бы одобрил?»

В далекие 90-е он с ребятами джинсы на продажу вываривал. На рынке деньги шли потоком. Голова кругом. «Вот бы дед за меня порадовался!»

А ночью ему сон. Стоит дед на рынке, сгорбленный, с клюкой да кулаком ему, Пашке, грозит.

– Что ж ты, спекулянт, такое делаешь, а? Да разве я ради того на фронте головы не жалел, чтобы внук мой сейчас на рынке обносками торговал? Да лучше б я в том танке подбитом остался! Тьфу ты, стыдоба-то какая!

– Деда, сейчас время другое, – мямлил себе под нос Паша.

– Какое такое другое? Спекулянт он и есть спекулянт… Ох, и непутевый же ты у меня, Пашка. На длинный рубль, как лещ на наживку. Когда ж ты у меня повзрослеешь-то?

 Невидимая связь

Паша повзрослел. Выучился. Доцент, кандидат наук. Старался. Уж очень ему хотелось, чтоб дед был им доволен. На биофак пошел только из-за дедовой рыбалки. Считай, все детство вместе с дедом на запруде провел. Среди природной тиши и благодати, рядом с речной живностью. 

И про облако Паша никогда не забывал, продолжая говорить с дедом. Советовался по любому поводу. 

– Дед, тут Сан Саныч меня на диссертацию толкает. Название, знаешь, какое? «Электронное облако», представляешь? Оно из валентных электронов состоит. Атомы между собой отталкиваются, а оно, это облако, их в одно целое, в молекулу связывает. Ну прям, как у людей, помнишь, как ты рассказывал? Может, так и доберусь я до твоего облака, а дед?

Паша на биофаке звезда. Лучший на всем пятом курсе. В аспирантуру первый претендент. Точнее, он и Зиночка Цветкова.

– Паш, а почему у твоей диссертации название такое романтичное – «Электронное облако»? – заигрывала Зиночка. Паша интересовал её гораздо больше, чем биология.

– Это потому, Зин, что за этим облаком целый мир огромный. Оно молекулу в равновесии держит. А от нее и клетку живую, и нас с тобой. Чтобы я на тебя сейчас смотреть мог и мороженым из студенческой столовки угощать.

Зина Паше нравилась, легко с ней было, весело. Что-то вроде дедова облака он к ней чувствовал. На выпускном весь вечер вместе танцевали. Пока Сан Саныч в свой кабинет его не позвал. «По поводу аспирантуры, наверное, – обрадовался Паша. – Значит, порядок. Отсрочка от армии железная».

– Паш, тут такое дело, – начал Сан Саныч, – на аспирантуру одна разнарядка только пришла, понимаешь?

– Понимаю, – ничего не понимая, отвечает Паша.

– Я все, что мог, Паш, но у Зины, того, сам знаешь, дядя зав. кафедрой…

– И что?

– В общем, в аспирантуру только Зина попадает.

Дальше Паша Саныча уже не слышал: «Нет, не может быть!» И сейчас он на Зинку даже смотреть не мог. Внутри как будто кто-то чужой поселился. И облако, которое он чувствовал к ней, куда-то пропало?

– Что ж это такое, дед? Это куда же твое облако растворилось, будто и не было его вовсе?

Связи не обрываются

Служить Паша попал в Бурятскую АССР, на границу с Монголией. Незадолго до отъезда Зина нашла Пашу в подсобке у Сан Саныча.

– Не уходи в армию, Паш. Давай отчислюсь я из аспирантуры этой. Твое это место, не мое. Понимаешь, родители меня все время со степенью прессуют, а по мне, так гори оно все. Только из-за тебя тогда на аспирантуру заявку и подала. Не уходи в армию, Паш. Оставайся!

– Да нет, Зин. Спасибо. Дед мой отступные не уважал. Пусть уж будет, как есть. Со мной тут катавасия такая происходит… В общем, разобраться мне в себе надо, Зин. Может, оно и к лучшему… Писать будешь?

На границе тишина. Сидят в «бобике» лейтенант и двое солдат. Один пистолет и два автомата. Паша за рулем, он еще на дедовом «Запорожце» на права успел сдать.

Со вторым солдатом что-то не то, крутит его, морщится от боли.

– Гриш, болит что?

– Обойдется, все в порядке.

– Дай-ка я гляну, биолог все-таки, – Паша нажал внизу живота, Гриша подпрыгнул, боль нестерпимая. – Аппендицит. В любой момент может начаться перитонит. Надо срочно в больницу. 

Паша за рацию, а она не реагирует, молчит, даже не хрипнет.

– Товарищ лейтенант, в санчасть надо срочно!

– Какая санчасть, Сидоров! Самовольно границу без дозора оставить? Здесь армия, не водолечебница.

– Не дотянет он, товарищ лейтенант!

– Без паники! Обойдется, переболит, не барышня.

«Как быть, дед?» – волнуется Паша. И дед без промедления отвечает: «Как быть, как быть?! Товарища спасать, во как быть! Не до субординации тут, Пашка. Газуй что есть силы!»

Паша ключ в зажигание.

– Стоять, рядовой! Под трибунал пойдешь!

– Да хоть под вышку, товарищ лейтенант! Гришку в санчасть надо.

Лейтенант за кобуру, Паша по газам. Педаль до упора. Лейтенант так и полетел, не вытащив руку из кобуры.

В санчасть успели вовремя, Гришу сразу на операцию. А рация тут взяла да и заработала. Пашу сначала на разборки, а оттуда под трибунал. Из одного заседания в другое водят. 

Следователи, понятное дело, хотят все закрыть побыстрее. Сделку предлагают. Обещают наказание скосить, если на рацию ссылаться не будет. Вот уж и слух прошел, мол, старший прокурор сам лично с ним разговаривать хочет. 

«Дед, меня к генеральному. – Молчит дед. – К главному прокурору меня, дед! – Ни слова. – Да что ж ты молчишь, дед! Я ж все, ну, как ты меня учил, все чин чином, по совести. Почему же валится на меня все со всех сторон, дед? За что?»

Молчит дед. Молчит, как тогда после выпускного в десятом. Просто молчит, и все.

Связь сердец

Ночью таки приснился. Сидит на табуретке, тянет «Беломорканал» да на сизый дымок жмурится. Паша к нему:

– Знаешь, дед, я тебе вот что скажу! Посадят меня – не посадят, а все равно мне, дед, слышишь? Все равно! Мне только одно знать надо, дед, только одно! Вот ты для меня и отец, и мать, и бабка повитуха. Все ты для меня.

А я-то для тебя кто, дед? Ведь ты порой бранил меня почем зря! Когда и по шее мог. Кто я для тебя, дед? Или обузой был на старости лет? Или как, дед?

Дед не пошевелился, только затянулся поглубже. Весь в дымке сизой сидит:

– Да что ты, Паш, какая обуза! Ты – самое лучшее, что у меня в жизни было. Ведь что я вообще в жизни видел, Паш? Да ничего! Война да шахта. Ты для меня единственный свет в окошке. То самое облако, о котором я тебе рассказывал. Ради тебя только и жил. 

Замолчал дед, затянулся, снова задумался.

– А если, Паш, по шее когда, так ведь это я… В общем, человека я хотел в тебе воспитать, Пашка, понимаешь? Настоящего! Чтоб за другого горой встать мог, сечешь? И не только если он кум, сват, брат, Паш, – за любого! Только за то, что человек он, понимаешь?!

Это оно и есть, облако! Ведь если так все друг за друга встанут, Паш, представляешь, какое над всеми облако будет? Это все равно, что в казну страны вдруг миллиарды чистого золота вольются. Да где там страны, в казну всего мира, всей вселенной, всей природы! Везде такая благодать будет, ну как у нас в запруде. Помнишь, поди?

– А то! – Пашка все помнил.

 Облако связи между нами

На утро Пашу к генеральному. Прокурор седой такой, полковник, на деда смахивает. Он что-то Паше говорит, а Паша все про деда вспоминает, про облако. По бокам у Паши конвой, а в душе незабудки.

Прокурора Паша не слушает вовсе. Какая уже теперь разница!

Сознание только обрывки фраз выхватывает: «Рация бракованная… действовал по необходимости… диагноз правильно поставил… товарища спас…»

– В общем, оправдали тебя, Пал Андреич.

Оправдали? Неужели не ослышался?

– Как оправдали?

– Так, оправдали. И такое, брат, бывает. Да ты и сам не промах. Ну просто вылитый Степан Силыч – дед твой. Я с ним в молодости в одном забое уголь рубил. Ох, и крут же бывал, добрая ему память. Вроде тебя, за других все ратовал.

Паша только глазами хлопает.

– Товарищ полковник, вы что? На самом деле? Вы, того, деда моего знали?

– А то! Еще как! Он забойщика Ваню в последний момент из штольни выволок. Еще бы секунда и обоим крышка. Мы кричим: «Назад!» А он в штольню. Успел. Навроде тебя, черт упрямый. Одна порода.

Ваня-забойщик потом еще целый месяц в горячке каким-то облаком бредил. Все твердил, что между ним и твоим дедом облако есть. Вроде, когда привалило его и выбраться никакой надежды не было, он тогда это облако почувствовал. А вслед за облаком и дед твой, Степан Силыч, появился и Ваню наружу доставил.

Степан не раз о каком-то облаке, что между людьми, поминал. Да никто в толк никак не мог взять, где оно это облако.

У Паши дар речи отнялся, а полковник продолжал:

– Я вот для чего, собственно, тебя позвал, Пал Андреич. Тебя тут из министерства в Питер, в аспирантуру, срочно требуют. У них там какая-то Зина отчислилась. Тебя теперь ждут. Слушай, профессор, а не дедово ли облако ты через науку ищешь?

– Так точно, товарищ полковник!

– Так оно что получается, Ваня правду тогда талдычил, не бредил?

– Чистую правду, товарищ полковник.

– Поди ж ты! Ай да Степан Силыч! Ну, кто бы мог подумать! Хотя, знаешь, сейчас вспоминаю, многие чувствовали в Степане что-то такое, что людей к нему притягивало. Может, он так и жил, с этим облаком…