Письмо учительницы
Меня зовут Лидия Михайловна. Мне 48 лет. Я преподаю математику в средней школе и очень горжусь своими учениками. Многим ребятам удалось поступить в хорошие вузы. Семеро моих учеников в разные годы становились победителями областных олимпиад. Это моя особая гордость. Но дальше всех пошел мой самый способный ученик, отличник Дима Угаров из 11–го «Б». После того, как в прошлом году он занял первое место на городской и областной олимпиадах, мы начали с ним подготовку к Всероссийской.
Дима невероятно талантлив. У него очень развито нестандартное мышление. Почти ежедневно занимаясь с ним на дополнительных уроках, я часто ловила себя на том, что не успеваю за ходом его рассуждений при решении сложных задач.
Все бы ничего, но в самый разгар подготовки к олимпиаде произошло несчастье. Одноклассник Димы, Лёня Стрельцов, хотел покончить с собой. В предсмертной записке он написал, что во всем виноват Дима Угаров. Что из-за него он больше не хочет жить. Лёня наглотался таблеток – еле спасли. Началось расследование. Школа отозвала заявку на участие Димы во Всероссийской олимпиаде.
Все, что случилось, – моя личная трагедия.
Во время уроков я часто замечала подколы Димы в адрес Лёни, но как-то не придавала этому значения. В конце концов, у них есть свой классный руководитель. Да и я не воспитатель, а учитель математики.
Однажды я вызвала Лёню к доске. Вдруг в классе раздались смешки. Я не понимала, что происходит, но смеялись явно над Лёней. Ему было очень неловко, но он тоже ничего не понимал, а когда подошел к доске, хохот стоял уже на весь класс. Лёня покраснел. Я попросила всех успокоиться. Лёня не знал, куда себя деть. И тут я увидела на его спине надпись: «Я тупая, жирная свинья».
Класс ликовал: «Димон, зачет!!!» Я подошла к Лёне, сорвала листок, скомкала и выбросила в корзину. Раздраженно потребовала: «Немедленно успокойтесь!» Лёню отправила на место и дала ему самостоятельное задание.
Я точно знала, что эту надпись наклеил Дима.
Его парта – прямо за партой Лёни. У меня возникло неведомое прежде чувство стыда за моего отличника. Посмотрела на него: он держался героем! Подумала выставить из класса, но не хотелось портить отношения накануне олимпиады и вообще все усложнять. До звонка оставалось десять минут, и я решила замять. Не акцентировать. Закрыть глаза.
Но Дима на этом не остановился. В следующий раз в столовой я увидела, как проходя мимо Лёни с подносом, он взял свой недоеденный пирожок и сунул его Лёне в стакан с чаем. Опять хохот. Кто-то кричит: «Жирдяй, так сытнее будет!» От возмущения я чуть не выронила свою чашку. Встретилась глазами с Лёней. Он был испуган и унижен. Девочки, сидящие с ним за одним столом, тоже смеялись. Я немедленно отвела глаза, как будто ничего не видела. Встала и быстро вышла из столовой. Долго сидела в пустом классе. Что меня так задело? Беспомощность Лёни? Жестокость Димы? Или то, что я сама просто сбежала?
«Ну хорошо, – говорила я себе, – все это гадко, но невозможно впадать в истерику после каждой их проделки! Мальчишки в этом возрасте все такие. Жаль, конечно, что умный Дима оказался бессердечным человеком, но это уже дело его родителей. А мое дело – учить. И как можно лучше!»
Но потом была дискотека.
Учителя по очереди дежурили на школьных дискотеках для старшеклассников по пятницам. На этот раз была моя очередь. Все шло как обычно. Громкая музыка. Полумрак. Ребята танцуют. И тут я увидела, как Угаров подошел сзади к Стрельцову, присел у него за спиной и резко сдернул с него штаны. Лёня от неожиданности упал. Неловко попытался встать под общий смех, запутался в штанах и снова упал. Хохот заглушал музыку. Лёня, лежа на спине, кое-как натянул штаны и выбежал прочь.
Меня пронзила эта звериная жестокость. Я не могла прийти в себя. Было физически больно от того, что я видела. И тошно от себя самой: я много раз закрывала глаза на то, чего нельзя было прощать, каждый раз уговаривая себя не придавать значения обычным шалостям. И вот что из этого вышло. Но дискотека продолжалась, а я не сдвинулась с места. Я была просто дежурным учителем.
Уже в понедельник я узнала и про попытку суицида Лёни, и про его записку, и про начавшееся расследование. Пошла к школьному психологу, понимая, что не владею собой. Наталья Владимировна посоветовала обо всем написать, излить, так сказать, свои переживания на бумаге. И вот я пишу…
Не помогает. Я чувствую себя виноватой.
Перед всеми своими учениками. За все годы. Не только перед Лёней. Но даже перед тем же Угаровым. Я всегда считала себя хорошим учителем – это было моим призванием. Но я никогда не чувствовала, что я, в первую очередь, воспитатель. Всегда бежала от этой ответственности: пусть воспитывает семья, а я – учитель математики. И все.
Всю жизнь я закрывала глаза на то, что не касалось формул, алгоритмов, престижных соревнований для умников. Ради чего? Ради своих отличников? Или ради своего статуса, уважения, почета?
Муж говорит: «Успокойся! Ты не виновата!» А кто виноват? Родители Димы с утра до вечера на работе. Он весь день в школе. Кто будет его воспитывать? Интернет? Подростки все сейчас сидят безвылазно в своих смартфонах.
Когда все изменилось?
Когда школа отказалась от обязанности воспитывать и стала только учить? Когда мы, педагоги, сняли с себя всякую ответственность за то, какими вырастут наши дети? Весь этот образовательный процесс, учебные планы, экзамены – все это пустое, если нет воспитания. Отношение друг к другу, к окружающим – это должно быть самым главным. Иначе мы выпускаем в жизнь умных, но бесчувственных математиков, физиков, химиков. Жестоких и холодных.
Еще пару дней назад я думала уволиться. Не могу простить себя. Но кто-то же должен говорить с ними – с классом, с Димой, с другими учителями. Нам вместе с моими коллегами многое нужно пересмотреть. Нам всем – вместе с вами, читающими эти строки. Школа не существует отдельно от общества.
И я осталась.
